Шаг Унн легкий, невесомый, едва различимым эхом раздается по длинному коридору отчего дома. Под ногами уже знакомо скрипят половицы, потерявшие свою прочность от времени, а на стенах бликуют заботливо зажженные прислугой яркие лампы. Солнце еще не село, но в доме министра Осени уже царит серость и полумрак, даже не смотря на ярко окрашенные стены, обновляемые каждые полгода во имя поддержания порядка. В последние время даже эти цвета меркнут в глазах Унн, её родной дом совсем перестал походить на уютное гнездышко или место, в которое можно вернуться. Братья давно вылетели из гнезда, штат прислуги был значительно сокращен и даже матушка – сердце этого дома, пошла на повышение и совсем увязла в работе. Но возвращение Унн из академии на выходные уже стало традицией, еще одной традицией, выгравированной отцом на жизни своей дочери.
На сердце болезненно пусто. Но остановившись перед массивной раздвижной дверью, девушка глубоко вдыхает в легкие воздух, выпрямляет спину и уверенно стучит, проходя в кабинет, не дожидаясь позволения. Внутри как всегда практически стерильно чисто и прибрано. Министр Фута не терпит беспорядка ни в своём кабинете, ни в своей голове. Воздух пропитан знакомым запахом благовоний. Еще в юности матушка зажигала их для отца, когда у того становилось слишком много работы, над которой он невольно терял контроль. С годами у Футы стало достаточно опыта, чтобы справляться с нагрузкой целого министерства, но зажигать благовония уже вошло в привычку, и теперь они жглись в кабинете даже чаще, чем отец посещал его. Еще одна традиция дома министра.
- Здравствуйте, отец, - соединив руки перед собой, Унн почтительно кланяется, но не успевает закончить приветствие. Дверь позади неё сотрясается от настойчивого стука и просьб уделить минутку внимания, а нарушителем спокойствия оказывается незнакомый девушке чиновник. Понимая, что без важной причины домой к министру не вламываются, Унн послушно отходит к стене возле двери, дожидаясь окончания разговора.
- Господин Фута, прошу прощения за вторжение во время вашего выходного, но вам нужно взглянуть на эти бумаги, - отдышавшись несколько секунд, мужчина склоняет перед министром голову, и торопливо подходит ближе, трясущийся рукой подавая небольшое запечатанное лентой письмо.
Выученным за годы движением, Фута раскрывает конверт и сосредоточенно пробегается по строчкам. Его взгляд не меняется, как, в общем-то, и всегда. Этого человека сложно чем-либо вывести из равновесия или разозлить до пены у рта, но потяжелевший взгляд и сгустившаяся вокруг удушающая аура выдают его чувства с потрохами. По крайней мере, они становятся очевидными для Унн.
- Не стоит беспокоить Его Величество по этому вопросу, - сухо бросает он собеседнику, переводя взгляд на пристроившуюся у стены дочь, - Унн, перенесем урок на следующую неделю, можешь быть свободна.
- Да, отец, - склонив голову, юная рондо покидает кабинет, задерживаясь еще на несколько секунд у двери. Она краем уха улавливает пару имен и фраз, но они все еще не складываются в общую картину. Ей ничего не остается кроме как вернуться в свою комнату, а затем и в провинциальную академию. Выходные заканчиваются, а значит, заканчивается и её пребывание дома. И на душе становится спокойнее.
Утро в провинциальной академии начиналось всегда довольно рано. Основные обязательные к посещению лекции ставились до обеда, далее шли дополнительные занятия, либо занятия с курирующими наставниками, а также свободное время, которое ученики могли посвятить самостоятельному обучению. В идеале, этим они и занимались, но, как и в любом обучающем заведении студенты делились на тех, кто всеми силами тянется к знаниям, и тех, кого заставляют к ним тянуться.
Самая ранняя из всех - утренняя лекция по философии как раз выпала на то знаменательное утро, утро первого дня учебной недели после падения Его величества солнцеликого на площади Четырех драконов. Резонно, что именно это прибавило посещаемости одной из самых непопулярных дисциплин. Лекторий был полон, как никогда прежде. Подобным наплывом жаждущих знаний учеников профессор Хванг мог похвастаться разве что в первые недели обучения первокурсников, пока молодые умы еще не были разбалованы возможностью пропускать некоторые из лекции. Повсюду шли пересуды, все были взбудоражены новостями, просочившимися в академию едва ли не быстрее, чем в соседние с площадью районы. Но оно и не удивительно, в провинциальной академии мог обучаться кто угодно, если у него было достаточно на то средств. Дети чиновников, стражей и даже рабочих, если те каким-то образом находили деньги на обучение - двери академии были для них открыты.
Всеобщая суета и галдеж прекратились в один момент - с появлением на рабочем месте уважаемого профессора Хванга. Высокий худощавый мужчина с длинной бородой хоть и выглядел довольно невнятно, но каждый ученик знал, что перечить ему - все равно, что подписывать смертельный приговор. Он был строг, влиятелен и горел собственным предметом настолько, что горели все, кто мало-мальски регулярно посещал его лекции. Вопрос лишь в том, как именно они горели.
- Так что там с этой статуей? Я слышал ради расследования даже перекрыли городские ворота, организовав строгий пропускной контроль, неужели все настолько серьезно?
- Мой сосед в общежитии живет прямо возле площади Четырех драконов. Он вернулся с выходного вчера вечером, говорит, той ночью стоял ужасный грохот, а утром все уже оцепили стражники. Не подобраться!
- Эту статую так долго строили, жаль, что мы так и не увидим лица Императора, столько трудов насмарку.
- Интересно, какое наказание ждет мятежников, устроивших это представление? Зная нашего Императора, от него можно ожидать всего, что угодно. Я слышал, что многие лишались работы даже за небольшие оплошности на проектах, разработанных лично им.
- Точно-точно! Матушка знала человека, которому даже пришлось покинуть королевство Хан после какого-то странного случая на стройке. Вроде как ему даже повезло остаться в живых...
Стоило лекции закончиться, а профессору покинуть залу, среди присутствующих быстро поднялась шумиха. Любопытство молодых людей было понятно и логично. В ком-то взыграл личный интерес, дети чиновников словно вороны на драгоценные камни слетались на каждую новую сплетню, а кому-то было достаточно и просто утолить своё любопытство да перемыть косточки участникам инцидента, не часто появлялась столь интригующая тема для разговоров. Камень в огород самого Императора Хан! Богохульство средь бела дня! Запертым в стенах учебного заведения студентам только дай повод - и вот уже вся академии стоит на ушах.
Унн задумчиво переложила книги и письменные принадлежности в тряпичную сумку и подняла непроницаемый взгляд на активно общающихся подростков поблизости. Разрушенная статуя не выглядела для неё как что-то действительно опасное или требующее столь яростного обсуждения. Скорее всего, потому что девушка чуть глубже знала устройство этой страны и недовольство тех, кто живет за стенами академии. Для неё эта болтовня и пересуды звучали нелепо и однобоко, никто из них не видел корень ситуации, и лишь единицы понимали первопричину, но предпочитали молчать, заботясь о своем положении. Дочь министра тоже не спешила вступать в беседу. Он не только не имела близких связей среди учеников академии чтобы так легко чесать языком направо и налево, но понимала, что многое из того, что ей хотелось бы сказать, люди Хан не поймут, а если и поймут - то не покажут вида. Так устроен этот мир.
Но даже не смотря на свою слабую заинтересованность в разговорах о происшествии, Унн все же была заинтересована в самом инциденте на площади. Как минимум потому, что на этой стройке были люди, с которыми она имела какие-никакие связи. И их причастность.. возможность того что их накажут, это беспокоило девушку гораздо больше, чем могло показаться со стороны. Теперь она знала, о чем шла речь в кабинете отца и его причастность выглядела еще более пугающей.
- Шуя, прикроешь меня? - Унн торопилась, перебирая дальний ящик своего шкафа в поисках достаточно невзрачной одежды для похода в город. На самом деле ей совсем не нужно было переодеваться или скрывать свою личность, чтобы выйти, но ситуация требовала остаться инкогнито и привлечь к себе как можно меньше внимания. Платья, юбки, шелковые накидки и струящиеся дорогие ткани - сразу же отметались в сторону, взамен девушкой были придирчиво отобраны легкие штаны приглушенного синего цвета, светло-серая рубашка, и жилет в цвет штанов с небольшой вышивкой вокруг пуговиц. Этот наряд юная риндо раньше частенько использовала во время тренировок с луком, пока отец не подобрал для неё что-то более подходящее по статусу.
- Конечно, идешь на площадь?
- Да, друзья старшего брата работали на этой стройке, хочу выяснить, не причастны ли они к произошедшему. Надеюсь, смогу сегодня узнать хоть что-либо.
- Я передам наставнице Ран твою причину, используй это время с умом.
- Конечно.
Со временем костюм стал немного мал, но это беспокоило Унн в меньшей мере, какое кому дело до очередного зеваки, пришедшего поглазеть на павшего Императора? С этой мыслью она собрала волосы в высокий пучок, дополнила наряд соломенным доули, схватила тряпичную сумку с парой безделушек, немного денег и сухо поправившись с соседкой, покинула академию. В её планы входило лишь немного осмотреться, возможно, связаться с братом, и если повезет, навестить его знакомых, чтобы отмести напрасные страхи и подозрения. Пусть юная риндо и не была близка с этими людьми, она знала их достаточно хорошо и была почти на восемьдесят процентов уверена в том, что они не причастны. Но все мы знаем, что мысли порой заводят людей дальше, чем хотелось бы, и вот в голове уже стоят картины, в которых её старший брат лично возглавляет разрушение статуи. Даже не смотря на то, что именно он совершенно не связан со строительством и имеет ко всему этому лишь косвенное отношение. Сам факт того, что он живет поблизости, заставлял о нём переживать.
К тому моменту, как Унн добралась до площади, она все еще оставалась оцепленной, но по сравнению с сотнями стражников, о которых ходили сплетни в академии, их количество значительно уменьшилось со вчерашнего дня. Его величество все так же лежал на земле, хотя его обломки и растащили в стороны, пытаясь создать хоть какую-то иллюзию порядка. Немного побродив в округе и заглянув в пару заведений, где могли рассказать больше о случившемся и подсказать где сейчас находятся искомые ею рабочие, девушка снова вернулась к площади в попытках придумать новый план. Она, конечно, узнала, кое-какие детали, но они были не так уж и существенны.
- Не знаете ли... стража что-то делает для их поимки?
- А.. добрый день, - чуть склонив подбородок к шее, Унн обернулась всем телом к незнакомке и оценивающе осмотрела её спокойным взглядом. Еще одна привычка – судить любых людей, приближающихся к тебе, - Вроде как вчера с самого утра шли активные действия по розыску преступников. Слышала, что этим занимается капитан стражи, скорее всего они уже близки к разгадке, думаю... это займет еще пару дней, не больше.
-Что? О, нет, мои знакомые участвовали в этой стройке, поэтому я здесь, - незнакомка не выглядела опасно, а в её глазах читалось любопытство и немного искреннего волнения. Поделиться информацией, не являющейся каким-то большим секретом, показалось Унн вполне разумным решением. Но достаточно было приглядеться к Рисе поближе, и в голове тут же возникла одна необычная, но правдоподобная теория. Отсутствие знаний о расследовании, что шло еще со вчерашнего дня – подозрительно, учитывая, с какой скоростью расползаются слухи и сплетни в Лояне. Добавить к этому пыльную одежду и потрепанный вид… незнакомка если и не была одной из зачинщиц падения солнцеликого, пытающейся разведать обстановку, то, как минимум, должна была быть с ними связана. Этих выводов было достаточно, чтобы последовать за ней позже, когда расспросы были закончены. Заниматься чем-то подобным не в её стиле, но у дочери министра просто не было других зацепок.
- Подпись автора
