После роковой прогулки по столице Ландзин постарался как мог быстрее вернуться к исполнению возложенных на него божественной волей обязанностям. Несмотря на мольбы лекарей, как только император наловчился не падать от лихорадки при попытке пройти пару шагов, он начал неизменно посещать советы, а, возвращаясь в постель, обкладывался свитками вместо того, чтобы дремать под серебристый звон «музыки ветра». Он выглядел сосредоточенным и бесстрастным, так, словно ничего не произошло, однако где-то внутри себя, за выученной маской, помазанник Небес испытывал слепой гнев и некое… разочарование? Двадцать лет назад он взошел на престол, не питая никаких иллюзий о том, во что превратится его жизнь после нежеланного помазания на царство. Новый государь королевства осознавал, что, принимая корону, он возлагает на себя огромную ответственность за целую страну. Не сказать, что изначально он был к этому с чистым сердцем готов, но за два десятка лет казалось, что он уже привык. К тому, что на него, спустя столько лет, в благополучно процветающем под его началом государстве, будет совершено покушение практически средь бела дня в престольном городе, расположившемся под самой Рьёран, Его Величество оказался морально не готов.
В дальнейшем тенсен так и не решил, от кого его выворачивает больше – от небезызвестного ему властолюбивого кукловода или от самого себя, привыкшего к самоуверенности, коей в нем заметно прибавилось, и чувству защищенности. Не было также сформулировано и адекватное описание эмоций в отношении к кровавому событию в целом и к тому, кто изначально направлял бунтовщиков. Идея о том, что отец и впрямь хотел, чтобы королевство вновь опустилось во мрак богооставленности, виделась монарху несостоятельной – Гонлю любил Сай всем сердцем, его бы вполне устроило, если бы нерадивое чадо осталось сидеть на троне марионеткой и признало неспособность править страной без мудрого отчего наставничества. Ничего нового. Однако этот поступок превзошел все ожидания. Складывалось впечатление, что у всезнающего папеньки что-то не заладилось с исполнителями. Или Ландзину совсем по-сыновьи не хотелось думать о Гонлю как о детоубийце. Пути Его Величества и Его Высокопревосходительства Главы совета неизбежно пересекались не раз и не два в неделю. Глядя на отца, светлоглазый мальчик Дангран внутри венценосного закрывал лицо руками, будто бы это могло что-то исправить. В разговоре о случившемся как семья император не видел никакого смысла, возбужденному расследованию о нападении на помазанника Небес не доверял (в особенности из-за того факта, что, пока он лежал при смерти, был схвачен и оклеветан Мэйянь), а потому больше молчал, продолжая держать лицо безупречно выполненной статуи, и пытался просчитать, что ему делать дальше. Никак не удавалось поверить в то, что родитель здесь не при чем, - если и была в Сай независимая оппозиция, уж слишком точно они подгадали момент, да и сами нападающие не походили на обычных недовольных действующей властью. В то же время и Гонлю нельзя было просто убрать из неподтвержденных ничем подозрений. Императорский указ позволил бы одним днем вычеркнуть господина тёсай из саг, сместить с должности. Однако это грозило народными волнениями – жители Сай знали, благодаря кому их королевство не развалилось в период безвластия. Да и Его Величество понимал – найти сейчас замену такому мастодонту как отец он не сможет. Гонлю был отличным чиновником.
И отвратительным родителем.
«Как мы с тобой до такого дошли?».
За печальными думами январь наступил для Ландзина неожиданно. Ранее он всегда ждал месяц с нетерпением – это была официальная возможность вернуться в фамильное поместье и в спокойной обстановке повидаться с матушкой. Даже наличие отца на семейном празднике не могло омрачить день рождения Сяозцинчен – давняя договоренность между мужчинами все еще неукоснительно соблюдалась. Изображая идеальную семью, они и в этот раз решили не нарушать традицию, направившись в Сиань за пару дней до памятной даты. Вот только теперь тенсен не был настроен столь радужно. Он даже, скрепя сердце, согласился на уговоры матери и взял с собой Акихико, с раздражением признав, что ему будто бы перестало хватать преданных ему людей в родном доме. А кто в королевстве является самым верным помощником императора, если не божественный посланник, однажды склонивший перед ним голову?
Ландзин задумчиво оправил край рукава.
- Акихико. - Обратившийся к нему светловолосый юноша слепил своим жизнелюбием, и, глядя на него, помазанник Небес мрачно думал о том, что ему хочется прикрыть веки. Правитель перехватил поводья и вздохнул, натягивая на лицо подобие улыбки и оглядывая Сайхо с головы до ног. - Ты весь извертелся.
Одежды божественного советника сбились, сам Сайки выглядел так, словно еще немного – и он не удержится на суугу от распирающего его энтузиазма. Император еще крепче сжал поводья, уводя взгляд с тайхо на пушистый затылок кидзю.
«Великолепный правитель, как же».
Как рассказывали ширеи Его Светлости, Акихико за тот месяц, что не мог полноценно общаться с Его Величеством, места себе не находил и в одиночестве на хрупких плечах выносил все министерские распри, кои обычно брал на себя избранник Небес. Появляясь только на собраниях совета, Ландзин был вынужден отложить все личные встречи с чиновниками, и всегда беспечному мальчику-празднику пришлось взять на себя часть этих аудиенций. А Акихико это все терпеть не может, правитель же прекрасно об этом знает.
- На само празднование мы не останемся, ты же знаешь. Нам нужно вернуться на Рьёран, чтобы присутствовать на торжественной церемонии. - Ребячество Сайхо разительно отличалась от апатии самого монарха, и все же в глубине души Его Величество был благодарен. - В Сиане все приготовления проходят под тщательным надзором моей матушки. Думаю, ты действительно должен это увидеть. Мама… - венценосный на мгновение замолк, подбирая верное слово, - крайне заинтересована в том, чтобы город блистал ярче остальных.
Положа руку на сердце, в своем текущем состоянии богоизбранный лучше бы заперся в дальних комнатах, а не бродил по городу детства. Однако глядя в голубые глаза небесного существа он не придумал, как еще выразить признательность за помощь и беспокойство за прошедшие месяцы.
Их небольшой отряд пошел на снижение. Под лапами ёдзю виднелся кажущийся крохотным город, разросшийся из низины наверх по горе. Мелькали разноцветными точками праздничные гирлянды, колыхающиеся на ветру; над городской ратушей трепетал императорский флаг и стяг с гербом Сианя. Молчаливая стража перед венценосным дуэтом свернула правее, к горе, и замедлилась. Перед глазами путешественников предстала во всем своем строгом великолепии укутанная в снежный саван усадьба.
- Я подумаю над тем, чем можно тебя накормить из местной кухни. - Закончил мысль Ландзин, вглядываясь в приближающуюся летную площадку. Вернее, в тонкую фигуру в расписном халате, стоящую чуть впереди нескольких человек в темно-синих одеждах. - Пока что на ум приходят только новогодние сладости и горячие напитки.
Черный суугу одновременно с белым собратом мягко коснулся лапами земли. Церемониально поклонившись, рядом с правящим дуэтом материализовались словно из воздуха слуги, подхватившие поводья сразу же, как оба тенсен спешились.
- Матушка! - едва успел подхватить Сяозцинчен за локоть император, не давая той упасть на колени. - Сколько веков мне понадобится, чтобы отучить тебя от этой дурной привычки?
- Подпись автора
