Босые ноги на холодном полу да мокрый халат, липнувший к телу, больше всего занимали мысли Канси, пока перед ним разворачивалась подлинная драма человеческих судеб. Мужчине также не давала покоя мысль, что он практически голый и любое его неловкое движение может привести к неловкой ситуации. По телу волнами проходил озноб, отдававшийся эхом в металлическом лязге оружия и доспехов стражи. Мокрые волосы спутались на голове, образовав совсем не императорский головной убор. По неведомой прихоти человеческого разума, в самые сложные моменты мысли полнятся исключительно глупыми и несущественными вещами. Однако жизни императора более ничего не угрожало, тем более простуда, Рисецу пребывала в добром здравии, династию же теперь точно ждали столетия процветания. И глупый провинциальный заговор казался совершенно незначительным событием, особенно на фоне мёрзнущих венценосных ног. К сожалению для Канси, из всех присутствующих так считал только он, с высоты золотого императорского трона.
Си Чиньлинь, как будто придавленный к отполированному полу неведомой силой, багровый, в изодранной одежде, громко шкворчал, как кусок сала на раскалённой сковороде, и с шипящим звуком плевался обвинениями в адрес Нурхаци. Оставалось только поражаться его терпению, достойному мудрецов на вершинах священных гор, ибо столько времени смиренный чиновник трудился бок о бок со спесивым и безответственным генералом, чудовищным кровожадным монстром, отличимым от йома лишь своим обликом, уповая исключительно на божественное проведение и мудрость столицы в кадровом вопросе. Подобный говорящему каменному истукану Нурхаци, в ответ безумно вращал глазами да обличал продажность и безответственность префекта, не считавшегося ни с человеческими потерями, ни с чаяниями людей на земле, вверенной ему на попечение. Брал мзду по любому поводу, обложил жителей Латиша непомерным налогом, продал всю префектуру купцам, да ещё обращался к гадалкам за приворотным зельем для своих дочерей, дабы они влюбили в себя императора. Си Чиньлинь от подобных слов лишь багровел сильнее, да шкворчал ещё омерзительнее. Рисецу, в первые мгновения бросившаяся к генералу, без лукавства выдав свои симпатии, была оттеснена королевской стражей от двух помутившихся рассудком мужчин, и теперь, возможно, желала лишь скорейшего завершения разыгравшейся вакханалии. От великого до смешного один шаг. Но генерал и префект кубарем скатились в вязкое болото человеческой низости, в котором невозможно было разглядеть высокие помысли, которые могли двигать людьми.
Столь безыдейный прямолинейный заговор определённо мог организовать только провинциальный военный. Да ещё в столь неподходящее время. Подожди Нурхаци ещё неделю и мог зарубить ненавистного чиновника хоть в его постели. После чего в Лояне получили бы скорбное письмо о падении паланкина префекта с моста в пруд, в котором верный слуга императора напоролся на прошлогодний тростник. И ни у кого не возникло бы ни одного лишнего вопроса. Разве что пришлось выделить ещё один кусок гранита на второй памятник в префектуру. Император не оценил даже театральности замысла: рубить своего врага в парадном зале общественных купален прилично только в театральных интерпретациях новелл времён Аюке. Однако Нурхаци озвучил столько интересных подробностей о делах Си Чиньлиня, кои вряд ли бы удалось вскрыть каким бы то ни было проводимым по всем правилам судом, что рубить голову прямолинейному вояке не меньшее преступление, чем отпустить чиновника на все четыре стороны с пожеланиями крепкого здоровья.
- Замолчите оба. – Канси отчеканил слова, столь же холодные, как каменные плиты пола. Мерзкое представление затянулось. Пора было раздать по заслугам обоим и отправиться в тёплую мягкую постель. – У вас хватает дерзости препираться и кричать мерзкими словами в присутствии Императора, раскрывать рты ради подобного рядом с Её Светлостью, проводником воли Небес. И прикрываться именем всесоздателя всего сущего.
- Ваше Величество… - В отличие от смиренно замолчавшего Нурхаци, посчитавшего, что даже одно слово будет оскорбительным после замечания императора, Си Чиньлинь попытался перетянуть одеяло на себя.
- Си Чиньлинь, префект Коу, если ты здесь самые нетерпеливый, то Мы начнём с тебя. – Взгляд Канси не предвещал ничего хорошего, поскольку владыка запада, настрадавшись по уставшему и мокрому себе, определился, как он поступит с жертвой и заговорщиком.
Префект резко изменился в лице и стал пунцовым. Мужчина, переживший насилие и ужас близкой мучительной смерти, безграничное счастье божественного вмешательства и приступ праведного гнева на своего не только несостоявшегося убийцу, но и вероломного обличителя, вовсе не ожидал, что его судьба может совершить ещё один крутой поворот за сегодняшний долгий вечер.
- Ты проявил себя как радушный хозяин, твоё гостеприимство беспримерно, однако Мы склонны считать, что это не более чем притворство. Нурхаци, твой несостоявшийся убийца, возможно, всё же погубил тебя…
- Отец?!
Быстрее чем Канси успел подумать о следующем слове, королевская стража повернулась ко входу. Си Чиньлинь странно дёрнулся и как будто растёкся по полу, лицо его оставалось красным, как терракотовая плитка. В дверях стоял его сын, сжимавший в руках окровавленный меч. Юноша словно вырвался из жестокой схватки, его испуганный взгляд блуждал по залу, ища кого-то.
- Мои дети?! Нурхаци… - Префект засипел, но уже не двигался с места.
- Я не могу найти Радашу!
Юноша не заметил императора и кирина в зале, он даже не обратил внимание на странные позы своего отца и генерала провинции, на отряд королевской стражи. Семью префекта нельзя было назвать дружной и образцовой, но мелкие склоки блекнут перед лицом нежданной беспощадной угрозы.
Нурхаци изменился в лице. На лице старого воина промелькнула тень ужаса. Как будто он осознал чудовищное преступление, которое совершил. Си Чиньлинь прошипел нечто нечленораздельное и угрожающее, вытянув руку в направлении генерала. Стражник закрыл Рисецу щитом, одновременно едва ли не силой отводя её в дальний угол зала. Кажется, девушка пыталась что-то сказать, но её никто не расслышал. Глаза префекта остекленели, его голова с гулким стуком упала на пол.
Сын попытался броситься к отцу, но его задержал королевский стражник, одним ударом выбив из рук юноши меч, другим сбив с ног. Нурхаци уронил голову на грудь и затрясся в беззвучном плаче. Канси услышал, что Радаша жива, она без сознания в своей комнате… Император сделал несколько медленных шагов к застывшему телу префекта и остановился в нерешительности. Если божественная кара работает именно так, у бывшего чиновника четвёртого ранга очень много вопросов к Тентею. И к природе бессмертия. Кажется, в докладе Янтарной шкатулки упоминалось, что Си Чиньлинь от природы слаб сердцем, и ещё в бытность студентом пережил несколько болезненных обмороков, за распространение слухов о которых, будучи префектом, назначил наказание в двадцать ударов плетьми.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/fd/bb/6/142194.jpg[/icon]
- Подпись автора
Если подданные говорят, что их король добр - значит его царствование не удалось.
Внешний вид:
Вытянутый овал лица, разделённый чёткими линиями прямого носа и тонких губ; каштановые волосы, усы и борода безупречно уложены; умные карие глаза устремлены мимо собеседника.
Неизменно облачён в роскошные императорские одежды, которые стоят в 52 раза больше, чем обычный житель королевства Хан зарабатывает за всю жизнь.
Состояние:
Солнцелик
Хроника:
Бог - это Солнце. А Солнце - это Я.
Активные эпизоды:
На перекрёстке, рядом с деревом, через дорогу от святилища. Ибинь
Суаньтун на столько талантливый человек неиссякаемой инициативы и амбиций, что Министр Зимы королевства Хан никак не нарадуется и готов поделиться энергией пылкого чиновника с миром, отправив его куда угодно, лишь бы эти таланты, инициатива и амбиции были где-нибудь подальше от Рьёран в Лояне. Как результат, Суаньтун получает билет в столицу Сай для знакомства с научными практиками уже обретшего императора королевства. И казалось бы, при чём здесь опера и модные расцветки шёлка.
Мы были на краю Рьёран...
Пир во время чумы - стиль жизни столицы королевства Хан, до сих пор удерживающегося на плаву лишь благодаря прекрасной армии и балансу сил в правительстве, которое не мешает людям выживать. Но второе лицо королевства Сюн, принцесса Рахиль, прибывшая с визитом, обескуражена таким положением дел. А ещё принцесса хочет вина, экскурсию по ночной столице и магнитный камень на крышку ледника.
Ангел купил Chanel
Какое событие в жизни девушки может быть более ответственным, чем выбор нового платья? Никаких компромиссов, никаких сделок с совестью, только любовь с первого взгляда и веление сердца, воплощённые в шелках и драгоценных нитях. Особенно, если платьем будет заниматься человек, успевший узнать прекрасную девушку в нетривиальных обстоятельствах. Лучшие тусовки в Лояне, а лучшие платья для тусовок у Суаньтуна.
Сны за стеной из хризантем
Провинциальный театр - это непосредственная игра неумелых актёров, неловкие трюки, нестройная музыка и зрители, искренне радующиеся безыскусному развлечению. Суаньтун на подобном празднике жизни оказался исключительно по вине нерасторопности чиновников провинциального города и энтузиазму неунывающего Ятсена. И никто не предупреждал инженера-архитектора, что после всех мучений ему ещё придётся и близко общаться с местными "талантами".
Летние этюды эгалитаризма
Не смотря на то, что Канси закрыл собой главную вакансию королевства Хан всего несколько месяцев назад, новоизбранный Император убеждён, что полностью контролирует ситуацию. С самых юных лет созерцая бескомпромиссную схватку в многочисленных залах Рьёран, Суаньтун с самодовольным энтузиазмом принял повышение ставок. Вот только кирин убеждена, что у Императора и царедворцев нет времени на политику - надо спасать королевство. И в итоге создаёт политический же прецедент.
Короля делает свита
Император королевства Сай прибывает в столицу Хан с дипломатическим визитом. На повестке дня подписание кипы бумаг, на которые Канси возлагает большие надежды. Вот только захочет ли Ландзин, или хоть кто-нибудь из свиты обоих императоров, их оправдать?
Наименьшее зло следует почитать благом
Его Величество никогда не считал нужным уделять слишком много внимания своему кирину. Она избрала его на трон королевства Хан, выполнив своё предназначение, а дальнейшее её не касается. Однако не из того плода рибоку выросла Рисецу, чтобы придерживаться установленного кем-то статус-кво.
Цветок и десертная ложечка
Его Величество Император Канси празднует пятилетие своего блистательного правления. Пускай не всё население королевства почувствовало мудрость и заботу новой династии так, как рассчитывало, на вершине Рьёран в огромном банкетном зале всех всё устраивает. Ведь вина столько, что им можно наполнить океан Пустоты, а фейерверки достанут до самого Тентея.
Сон, вызванный полётом исоку вокруг плода рибоку
Морское путешествие - это очень успокаивающе. Что особенно ценно, учитывая плавание в два месяца длинной на празднование трёхсотлетия династии Эн. И вот, вы на огромном быстроходном судне, слушаете симфонию волн и ветра, обрамлённую пением моряков; высоко в небе кричат чайки, а глубоко в трюме корабля скребётся нечто зловещее... И речь не о тухлой капусте.
Для стариков нет королевства: Следуй за мной
Его Величество Император Канси - известный ценитель искусства. Прибыв в королевство Эн на трёхсотлетний юбилей династии, властитель западных земель не мог отказать себе в удовольствии с пристрастием оценить культурные достижения чужой страны. И, возможно, несколько увлёкся, блуждая по бесконечным залам незнакомых дворцов и широким аллеям тенистых парков. Однако, в своих поисках идеального произведения искусства, а главное - выхода из сложившегося положения, Канси оказался не один.
Wine and women and wonderful vices
Welcome to the cult of Dionysus
