В рабочем кабинете Его Величества, несмотря на буйство красок в закатном небе, царила тень. Виной тому были темные шторы императорских цветов и шелковые обои в тон. Искусная вышивка на стенах, призванная разбавлять темные краски светлыми оттенками, сейчас будто светилась, подсвеченная лучами угасающего солнца, пробивавшимися из окна. Обычно, если государь оставался на месте, в такое время в кабинете уже появлялись молчаливые слуги Неба и принимались разжигать лампы и свечи на канделябрах. В последний месяц венценосный и вовсе будто переехал жить из личного дворца на рабочее место, так что Чжицзян с легким недоумением огляделся, не понимая, почему сейчас единственным источником света в комнате является готовящееся уйти за горизонт дневное светило.
«Потому что тебя здесь тоже уже быть не должно, господин Великий секретарь», - косо глянул на мужчину Ландзин, верно расценив легкое замешательство в его взгляде, и подпер подбородок ладонью, обнимая щеку согнутыми пальцами, продолжив внимательно слушать Мэйли.
До этого вечера Его Величество ни разу не разговаривал с магистром императорского дворца. Смотря в ее ясное лицо, он не мог припомнить даже, чтобы обращался к ней напрямую с каким-либо приказом. Все его пожелания передавались ближайшими слугами, не было случая, когда что-то исполнялось не так или информация не доходила до управляющей делами личного дворца избранника Небес вовсе. При ней во дворце царил порядок и работа выполнялась безукоризненно. Император знал, что Мэйли есть, периодически наблюдал ее в коридорах, и его вполне устраивало текущее положение дел и без прямого общения. Теперь же он со сдерживаемым интересом внимал ее речам и размышлял о том, что так повлияло на мышление шоуша в первую очередь – отличное воспитание в отчем доме или же его собственное правление на протяжении большей части ее сознательной жизни. Девушка, обладающая столь миловидной внешностью и безукоризненными манерами, не должна прятаться за свитками. Ландзин отчетливо видел ее где-то рядом с матерью, путешествующей сейчас по королевству и занимающейся организацией различных местных праздников под флагами министерства Лета.
«О. Кажется, барышне недостает должного уважения к нашему мальчику-празднику. Акихико успел досадить ей, пока пытался разнообразить мой досуг своими гениальными идеями? Пожалуй, он расстроится. Сайки, разглядев в тебе столь пламенного патриота, проникнется глубокой симпатией, а в ответ получит что? Ту тень улыбки, что ты демонстрируешь сейчас?», - Его Величество мысленно усмехнулся. – «Не везет тайхо с моими Великими секретарями. Да и с императором не очень удачно получилось».
Сановница закончила говорить и, не меняясь в лице, осталась терпеливо ждать ответа. За дверьми послышался приглушенный тяжелыми створками грохот – кто-то из служащих, закончив работу над документацией, настолько стремился поскорее покинуть дворец Мира и Гармонии, что, в спешке поднявшись, уронил стул. Вздрогнув, чиновник с опаской оглянулся на резных драконов, сторожащих вход в кабинет владыки Сай, и поднял предмет мебели, после чего быстрым шагом покинул большую залу. Ландзин, отняв ладонь от лица, выпрямился и неожиданно обратился к держащему полагающуюся ему нейтральную маску вежливой готовности внимать царедворцу:
- Чжицзян, на сегодня ты можешь быть свободен. - Великий секретарь, словно задумавшись, медленно вытянул и сложил руки, вновь склонившись в поясном поклоне. Бросив быстрый взгляд на магистра, мужчина едва заметно улыбнулся и, прежде чем выйти, бросил одними губами обещание, что дождется госпожу Мэйли снаружи.
Император проводил Чжицзяна глазами и, наконец, соизволил ответить оставленной без какой-либо реакции на свой искренний монолог девушке:
- Если бы все подданные Нашего королевства хоть немногим походили на Вас, Мэйли, Мы были бы спокойны о будущем страны. - Венценосный намеренно убрал из речи обращение «госпожа», обозначая, что первое впечатление о ней – благоприятное. - Вы все верно сказали, однако Мы вынуждены предупредить Вас: чем выше Вы поднимаетесь – тем больше у Вас недругов. Вступая в должность Великого секретаря посольств, Вы, неся Нашу волю, должны быть готовы к неприятным диалогам и возможным последствиям. Взять, к примеру, общение с Нашими министрами. Все они, без сомнения, трудятся на благо Сай, но далеко не всегда умеют смирять свою волю. - Светлые глаза, до этого глядящие одновременно и на собеседницу, и куда-то за грань бытия, поймали чужой взгляд и блеснули сталью и толикой горечи на самом дне.
Дверь приоткрылась и в нее скользнул молодой сага в синих одеяниях. Поклонившись императору и, на всякий случай, не зная ее в лицо, - магистру, юноша принялся зажигать светильники, начав с дальней диковинной лампы, стоящей у стены на изящном геридоне. Переведя ставшим безучастным взгляд на слугу, богоизбранный встал со стула и, шевельнув затекшими плечами, обошел стол, тем самым позволяя юнцу зажечь свечи недалеко от маленькой версии королевского трона без риска спалить роскошные одеяния правителя по каком-нибудь нелепому стечению обстоятельств. Едва ли Ландзин думал исключительно об этом – его внимание снова принадлежало ставшей ближе на расстояние столешницы Мэйли, а тело благодарно оживало после длительного сидения за бесконечными бумагами. Присев на прохладную поверхность, тенсен продолжил как ни в чем не бывало:
- Вы отдельно упомянули Сайхо. Его Светлость – само воплощение жизни, он добросердечен как никто и порою мыслит как ребенок. Вас об этом наверняка оповестили и Вы знаете об этом сами. Есть еще одна одиозная личность, о которой Мы считаем необходимым предупредить, пусть Вы и знакомы с ним по долгу службы. - Помазанник Небес выдержал небольшую паузу, на миг засомневавшись, действительно ли они знакомы. И почему тогда он ни разу не слышал ни одного комментария о магистре от названного брата? - Капитан дворцовой стражи Гуа Мэйянь. Несмотря на вопиющее попрание дворцового церемониала, это человек, которому Мы безгранично доверяем и хотели бы, чтобы Вы об этом всегда помнили. В настоящий момент Мы не можем представить ситуацию, в которой вы с ним не сможете договориться, однако не препятствуйте ему, если господин дайбоку неожиданно потребует аудиенцию.
Юноша в синих одеждах закончил с многочисленным освещением кабинета и, так же бесшумно как появился, вышел вон из комнаты. В неровном свете зажженных свечей и светильников Ландзин лишь убедился в своей правоте о незаурядной внешности нового Великого секретаря посольств и усмехнулся краешками губ собственным мыслям.
«Надо предупредить веснушчатого дурня, чтобы хотя бы первое время соблюдал правила приличия».
- Подпись автора
