Моя история началась в XII веке...
Эта история случилась более пятидесяти лет назад. Ксиана тогда не было даже в далеких планах, а вот его отец уже висел на Рибоку молитвами женушки сварливого Ёна. Ён, впрочем, об этом факте хоть и знал, но клал на него болт. По мнению большинства его знакомых, лучше бы он клал его в другое место, тогда бы может красавица Чхоль не вляпалась в мезальянс и не была с позором выставлена за отчий порог . Скандалы и интриги преследовали молодую пару рыбака и дочери владельца таверны на протяжении всей их недолгой совместной жизни. В портовой деревушке Китот о них не знали разве что дохлые собаки. А могли бы, ведь эти собаки, между прочим, являлись полноценными жителями Китот и даже участвовали в выборах самого большого улова в летнем фестивале. По-своему пассивно, конечно.
Ён и Чхоль не страдали от красивой романтичной любви, скорее от собственной глупости, а где-то на пятом году взросления Ёна-младшего родители нашли для испорченной дочурки выгодную партию и предложили начать все заново. Новый жених ничего не узнает о прошлом Чхоль, а щенка ее можно без зазрений совести скинуть на непутевого папашу. Что и было с превеликой радостью сделано.
Как уж там жили дальше Ён и Ён, заслуживает отдельной истории. Выживать ребятенку пришлось в суровых условиях. Папаня отсутствовал дома триста дней в году, а воспитанием мелкого занималась улица. Неким провидением Тентея: не иначе, он умудрился выжить и даже стать приличным человеком. С очень въедливой детской травмой, ненавистью к морю, рыбалке, тавернам, женам и дохлым собакам. А особенно он презирал своего отца. Ён-младший был суровым человеком с тяжелой рукой, и регулярно колотил и свою суженую, и вышедшего из ума старого моряка, по ошибке именуемого его отцом. Стародавние традиции, закрепившиеся в душе младшего Ёна, мешали ему отвернуться от кровного родственника окончательно. Вот и жили они недружной, молчаливой, угрюмой семьей под одной крышей: маразматик Ён-старший, его сын, конюх у зажиточного ветерана в отставке, жена, серая мышь (почти буквально) и два мелких спиногрыза-погодки.
Долгая предыстория, но в Китоте ее знает всякий. Уж больно колоритная вышла семейка на фоне серого безразличия самого Китота. День за днем солнце едва пробивалось к деревне сквозь туман и холодную изморозь. А основной достопримечательностью (не считая самой главной - Ёнов и Ко) являлась огромная куча грязи, чуть более грязной, нежели все остальное в деревне. В нее складывались останки рыбного производства, туда же сметали весь остальной мусор, в итоге на окраине Китота образовалась зловоннейшая гора, ежеминутно угрожающая схлопнуться в концентрированную черную дыру вони.
Только местные жители могли не замечать этого душка, распространяющегося на многие километры. И в этой атмосфере рос Ксиан. Выгребная яма, полная тумаков и пересудов соседей.
Удивительно, но даже в этом адском котле, где варилась его семейка, Ксиан, не без помощи принципиального бати, освоил полезный навык шевеления мозгами. Башковитый сын получал меньше нагоняев за проступки, чаще брался на работу к отцу и даже награждался редкой лаской грубой мужской ладонью по лохматой макушке. Видимо поэтому в Ксиане выросло чувство вины по отношению к деду, матери и брату, которые этой ласки не получали совсем. Больше всего Ксиан привязался к деду. И это стало его роковой ошибкой на всю жизнь.
Ён-младший не прислушивался к россказням нелюбимого отца. А внук однажды не отключил мозги, пока убирал за немощным стариком, и понял, сколько всего скрывается в потемках старого разума. Странно, что весь Китот не жужжал от историй Ёна. Хотя может у жителей деревни настолько атрофировалась фантазия, что верхом художественной литературы они считали виртуозную ругань одноногого Ски, смотрящего за судами на пристани. Его Ён-младший тоже ненавидел, как и все, относящееся к морю.
Дед Ксиана оказался настоящем мореплавателем. И много лет плавал в команде знаменитого капитана корабля Бледный - Сайшо. Где именно он был знаменит, Ксиан, конечно, не знал, ведь тематика моря в его семье была запрещена, а Ён-старший регулярно получал пизлюдей за корабельные байки. Но Ксиан впечатлился и напридумывал себе собственного капитана Бледного, наделив его небывалой силушкой, острым умом, непревзойденным шармом с популярностью у женщин, удачливостью бога и коварностью демона. Все детство Ксиан слушал старого Ёна. Его истории о путешествии в другие королевства. Неправдоподобные бахвальства о драках, любовях и количестве выпитого. И особенно внимательно - о Бледном, его капитане и опасном плавании в Океан Пустоты. Не могло пройти и дня, чтобы Ксиан не мечтал о своем собственном путешествии. Втайне, разумеется. За мечты вслух он мог легко потерять статус терпимого сына. Убирая за лошадками в конюшне или помогая матери стирать белье на речке, он планировал в голове свое увлекательное будущее. Он хотел отправиться в префектурный центр. Там заручиться поддержкой какого-нибудь купца, стать матросом, перебраться в Ко... Это королевстве ему виделось, как некая таинственная земля, полная йома, великих императоров, киринов и волшебства. Может быть, потому что сам Ён-старший бывал только в Ко, и все его спутанные рассказы о других берегах слились в голове мальчишки в одно насыщенное месиво. То, что в мире существует еще одиннадцать королевств, помимо Тай, Ксиану виделось скорее надуманной сказкой. Сложно видеть картину мира целиком, когда твой обзор ограничен мусорной кучей, туманным берегом и тенью молчаливого отца. Даже то, что в Тай был свой император и кирин, Ксиана не интересовало и скорее было бы неожиданной новостью.
В плане Ксиана не хватало продуманности. Ведь он не знал, как добраться до ближайшего крупного города и как много времени на это уйдет. Но это не мешало ему откладывать редкие камушки-ракушки с берега, какие-то очень скромные пожитки и даже куски мешковины и веревки - все, что было более менее ценно в Китоте и было доступно ребенку. Он собирался собрать как можно больше всякого барахла и толкнуть хоть за краюшку хлеба, которая помогла бы ему выжить несколько дней до большого города. А там он, Ксиан не сомневался, буквально тут же найдет работодателя, готового взять зеленого сопляка на борт.
Матушка обнаружила его тайник где-то через полгода. И хоть она была забитым, очень тихим и испуганным зверолюдом, она рассказала об этом мужу. Скандалы, интриги, расследования... Китот в очередной раз потешился зрелищем на семейку Ёнов, не уставших давать традиционное представление из года в год. А Ксиан резко впал в немилость. Наравне с дедом, вселившим в башку паренька крамольные мысли. Чтобы выбить из сына эту дурь и сделать из него нормального человека, Ён решил, что пора бы приставить его к какому-нибудь мастеру, чтоб учился делу, а не мечтательству. Честно говоря, в Тай дела шли не очень. Уже несколько лет страна страдала от безвластия и произвола каких-то бандитов. Но в Китоте об этом и слыхом не слыхивали, даже до городов лавина бедствий доходила с заметным опозданием. Такая глушь не интересовала даже йома. Так что Ён-младший взял мальца за шкирку и утащил в Мурюм, по меркам жителей деревни почти столица. И самое главное, что Мурюм не имел выхода к морю, так что планы Ксиана сбежать на корабле превращались в пыль. Старый дед-моряк на прощание успел сунуть ему книжонку, просоленную и почерневшую от времени. Не иначе Ён-старший держал ее под рубахой последние двадцать лет.
К Мурюме, не найдя чего-то более-менее "мужского", Ён готов был сдать сына куда угодно, лишь бы о море отпрыск позабыл навсегда. И в итоге нашел ему место в подмастерьях художника. Как ни странно, преуспевающего даже в нелегкое время безвластия. Мастер Цуба попросту рисовал портреты влиятельных взяточников, их шлюх и покрывателей. И имел с этого все блага. Ён мало разбирался в этой ахинее и решил, что сын-художник лучше, чем сын-моряк. А господин Цуба выглядел приличным человеком. У отца вообще был пунктик на "приличных". Сказывалось трудное детство. Проще говоря, сдавая сына под попечительство Цубы, он и не знал, что заказчиками Цубы были сплошь преступники и неблагородные девицы.
Надо сказать, что талант у Ксиана был. Среди прочего хлама, собранного им в будущее путешествие, были найдены и зарисовки капитана Бледного, Океана Пустоты, чудовищ с далеких островов с сокровищами. Так что идея пристроить сына во что-то такое творческое имела место быть. Правда, Ён рассчитывал на столяра или на крайний случай горшечника... Судьба же распорядилась талантами Ксиана наиболее благоприятным образом из возможных при таком отце, как Ён.
В цветущем (и пахнущем) разбойной деятельностью Мурюме Ксиан прожил под присмотром Цубы четыре года. И все это время он не уставал думать о несправедливости мира и рассказах деда. К кому бы он не обращался со своими мыслями, его только поднимали на смех. И никто, совершенно никто в этом большом городе, не слышал про Бледного и его команду. Казалось, дед все это выдумал и подал внуку, как сказку на ночь. Но разве можно в состоянии дряхлого Ёна так ловко придумывать такие подробные путешествия? Ксиан не верил, что его дед обычный сумасшедший. И это подтверждал его дневник. Явно написанный еще тогда, когда у Ёна-старшего получалось писать буквы. Безграмотно, с кучей помарок, где-то картинками, Ён писал о Том Самом путешествии. Самом опасном из всех. И не верить написанному у Ксиану не получалось даже после всех насмешек. В редкие моменты, когда Цуба не тиранил его черновой работой над портретами, мальчишка рисовал остров, описанный в дневнике. Величественные руины забытого города. Гигантские волны и водовороты Океана Пустоты. Его наброски были куда более масштабными и живыми, нежели очередная моська размалеванной проститутки.
Сказать, что Ксиан болел этим дневником - ничего не сказать. В ущерб сну и пище он расшифровывал кривые закорючки деда, переводил неумелые каляки в текст и делал пометки на полях. Безграмотность делала из Ёна-старшего весьма изобретательного, но невменяемого писателя. Но большинство можно было расшифровать при наличии упорства и фантазии. А этого у Ксиана было хоть отбавляй.
К тринадцатилетию подмастерья портретиста Цубы до Мурюма докатилась волна бедствий. Столица страны была давно захвачена недобросовестными чиновниками, а погонял ими Хинсюй, тоже личность весьма зловредная и вряд ли благородная. Уже и так отчаявшиеся жители Мурюма встретили новости о засухе и землетрясении неподалеку с энтузиазмом лемингов, и ломанулись спасаться ближе к морю. Видимо в надежде, что захватившие берега пираты сжалятся над ними и отвезут к светлому будущему. Под этим предлогом кинулся в южный порт Рари и Ксиан. Наглым образом обманув своего мастера, что едет проведать отца и мать в виду страшных событий во всем королевстве.
Тогда он уже был более "состоятельным" бегуном и мечтателем. Собирал не тряпки и ракушки, а целые деньги. Так что срочный побег в компании бедолаг-мурюмцев состоялся, и вот, Ксиан оказался буквально на берегу своей цели в жизни. В Рари. С котомкой за плечами, с дневником подмышкой, с ветром в голове и удушающим волнением. Уж здесь-то, в большом портовом городе, так близко к другим королевствам, наверняка слышали про Бледного. Если раньше у Ксиана была мечта стать частью команды любого судна, даже самого захудалого, теперь он метил выше: путешествие в Океан Пустоты. А значит, ему нужна была не утлая посудина, а нормальный, укрепленный и быстрый корабль. Не какой-нибудь торговец шмотками, а морской волк, с такой же волчьей командой. В обуви Ксиан прятал порядка шестидесяти рё. Это была огромная сумма по меркам любого паренька его возраста. Он мог бы прожить год без забот на эту сумму. Девушки легкого поведения были весьма щедры, когда их рисовал Ксиан, им нравилось его смущать и подкалывать. Взамен добавляя к стоимости картины пару монет "на конфеты".
Расценок Ксиан все равно не знал. Но считал, что такой суммы достаточно, чтобы убедить команду и капитана отправиться в путь за куда более щедрым вознаграждением. У него были неопровержимые доказательства того, что остров, описанный дедом в дневнике, существует. Осталось только найти этих смелых, благородных господ среди бесчисленных кораблей Рари. Буквально через минуту Ксиан безнадежно заблудился в верфях, потерял ботинок в зыбкой грязюке и едва унес полубосые ноги от очень любопытствующих о его карманах граждан.
Надежда в этот же день отыскать команду не оправдалась. Пришлось взять один рё из запасов и заплатить трактирщику, чтобы переночевать и с утра вновь заняться поисками.
Странно, но куда бы от ни ткнулся, его готовы были принять с распростертыми объятиями. Куда ты, парень? В Ко? Айда на борт, в Ко тебя ждет хорошая работа! Хочешь нанять нас? О, ну у такого знатного господина наверняка есть причины убегать из-под юбки мамочки ради приключений.
Если поначалу Ксиан и радовался словоохотливости моряков, но довольно быстро смекнул, что они его обманывают. Хотя бы потому, что каждый раз он на вопрос, знают ли они капитана Сайшо, они воодушевлялись и заверяли, что являются его ближайшим другом, и вот-вот даже встретятся вон в том темном переулке.
Кругом был обман, и Ксиан боялся, что его мечта так и не сбудется. Дело предпринимало дурной оборот. А из закромов был вытащен второй рё, потому что наступила ночь.
С утра оказалось, что слухи о странном пареньке распространились по всему порту Рари. Говорил, что он ходит и гремит монетами по сходням, толкует о некоем капитане корабля Бледный (не иначе о призраке или бычьем цепне), и ночует за баснословные деньги в отхожих местах. Эта слава сыграла с Ксианом злую шутку. Пока он сидел на пристани и рисовал пришвартованные корабли, до него таки добрались любопытствующие, и мальчишка полегчал на 58 рё, второй ботинок, рисовальные принадлежности и пару килограмм гордости. Взамен ему оставили синяки под глазом и ребрами, а также распухшую алую, словно цветок, губу.
И обиду, куда без нее.
Романтика большого путешествия начинала попахивать тухлятиной.
Но у Ксиана все еще был его дневник. Никому не нужна исписанная мелким почерком книжонка, если только в ее корке не содержится тайник с серебром. Порезав обложку вдоль и поперек, грабители не нашли ничего ценного и бросили писульку туда же, где уже валялся Ксиан - в лужу. Благо, дневник удалось спасти, хоть где-то слова и поплыли, но Ксиан знал его наизусть, так что труда восстановить его не было.
С безрадостными мыслями, мокрый и побитый, мальчишка искал теплое местечко, чтобы согреться. Ведь приближалась зима, а климат в Тай даже на Юге был не очень ласковым. Перспектива ночевать на улице, особенно в недружелюбном Рари, означала если не смерть, но ее губительное начало. В какой-то момент у Ксиана даже возникала идея согласиться с тем капитаном, который предлагал отправиться в Ко. В конце концов, Ко же куда более процветающее и светлое государство, нежели забытый богами Тай. Ну, по крайней мере, по воспоминаниям деда Ёна многолетней давности.
Не помня себя от боли и усталости, он, как мотылек, приманился на свет огня в сумерках и незаметной тенью зашел в шумное развеселое заведение. Контингент от души развлекался, пел и пил, танцевал и дрался, поэтому на неприметного мальчугана никто не обращал внимания. Ксиан понимал, что это не надолго, и его выгонят, но хотя бы не некоторое время он был в тепле.
Впрочем, он кривил душой, когда думал, что он никому не интересен.
Грязный лохматый мальчонка с окровавленной рожей, прижимающий к груди, как последнее сокровище в мире, черную замызганную книженцию? Ну да, конечно, совсем неинтересный персонаж. Особенно для пьяной матросни. Буквально тут же, как Ксиан пристроился у стены, чтобы вздремнуть, до него докопался худющий, как скелет, мужчина в сером платке и изъеденной противной болезнью щекой.
- Эт чего? Изображаешь несчастного беглого принца? Ты гляди поскромнее своими зыркалками, при твоей везучести надо быть тише воды, а не светить налево и направо своей побитой рожей. Думаешь, тебя пожалеют и выслушают твою грустную историю?
- У него история не грустная, там такие увлекательные подробности, что Топор уже складывает анекдоты в Кладбищенской Бабе.
- Да знаю. Но ты посмотри на этого злобного щенка. Того и гляди, вцепится в ногу.
- Так может ну его, Топора, послушаем первоисточник?
- Кто-то тут слишком образованный и напрашивает на стулом в рыло.
Этот кто-то уже дернул Ксиана за плечо на свет, хлопнул меж лопаток и усадил на стул.
- Давай, мелкий, вещай. Уже весь Рари судачит о твоем капитане Сайшо и как его там... Светлом.
- Пенном!
- Кислом!
- Да нихрена вы не знаете, я не шусей, чтоб развлекать вас! - не выдержала душа художника, и Ксиан попытался вырваться, чтобы унести из злачного места ноги, пока есть чего уносить. - Отстаньте!
- Это значит, придурошного Нундо можно развлекать сказочками, а нам зажал часок своего времени? Или может, тебе не хочется отведать местной горячей похлебки, парень?
- Ну же, уважь. Не веди себя, как капризная девка. Сядь и рассказывай. У тебя нет других вариантов.
Вокруг троицы уже собрались первые слушатели, уловившие в разговорах худого и образованного первые признаки веселой заварушки. Ксиана все же усадили за стол. Но тот ни в какую не хотел вживаться в роль умелого менестреля. Фактически, его историю рассказывали матросы, наперебой дергающие факты, которые слышали в порту от различных экипажей. На первом же сюжетном повороте, где Бледный влезает в небо и гоняется наперегонки с Генбу, Ксиан взболтыхнулся, как болотный ил со дна, и замахал руками на бухих рассказчиков:
- Да вы не понимаете! Я же не истории сочиняю, я ищу команду! У меня есть карта, записи и очень точные ориентиры! А вы все как с ума посходили! Трусите выйти в Океан Пустоты, так и молчите!
- Что ты вякнул?!
- Карта у него есть, гляди...
- Вот эта бумажка? Подтереться ей и выкинуть.
Вырвать из рук дневник Ксиан не позволил. Он вцепился в него, как в сму жизнь, и почти зарычал по-звериному, когда кто-то от наглости мальчонки пожелал снять ему пальцами скальп и подбить второй глаз. Было обидно и больно. Но Ксиан держался, каждую секунду ожидая момента сбежать. Как назло, его стол обступила целая толпа, взбудораженая новостью о том, что тот самый мальчишка сидит прямо тут и травит свои байки.
- Не верите, так и отстаньте! Мой дед ходил под парусами Бледного! Он видел все собственными глазами!
- Ой ли. Да у нас тут потомственный мореплаватель. Думаю, стоит ему поверить. Опыта юному господину не занимать. Может, и правда сбежал из дворца и его разыскивает Хинсюй, а? Отдадим ему мальчишку, пусть проверит, не его ли ищет кирин. Характер-то точно королевский. Ты хоть знаешь, с кем говоришь? - рано или поздно всегда находится тот, кто произносит эту фразу. Но в ответ на это Ксиан дерзко огрызнулся:
- С придурком, который не верит фактам.
Раздался смех, удар и снова смех. Что с мелкого взять? Несмышленыш. Работа в мастерской художника выветрила из него землисто-серую грубую суровость китотовца. Ксиан был бледен, худ, мал для своего возраста и недостаточно крепко сложен, чтобы тянуть на тринадцатилетнего. В его возрасте Ён-младший уже подковывал лошадей и таскал тюки с сеном на второй этаж хлева. Ксиану бы такое точно было не под силу. Однако, он уже не был совсем ребенком и понимал, что взрослые без денег даже зад не поднимут. И план по найму команды полностью провален. Надо было вернуться в Мурюм, кинуться в ноги мастеру Цубе и продолжить копить на шлюхопортретах до нового шанса. Оставалось только вырваться на волю и покинуть Рари. Который так охотно принял новую диковинку и минутное развлечение в свои объятия и не желал отпускать.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/fd/bb/3/19170.png[/icon][nick]Ксиан[/nick][status]Ааааалыыые паааруса[/status]
- Подпись автора
а ночью, когда душа летает...
Внешний вид: чернявая дивчина около двадцати лет на вид. Рост 167, вес около 40, хотя выглядит на худощавые, но все же нормальные 52. Ходит как правило лохматой. Одежду меняет часто, в народе попроще, во дворце посложнее. При попадании света на волосы, видно, что они не совсем черные, а отливают сталью. В распущенном виде волосы ниже задницы. А если разгладить, так и вовсе будут до колена. Глаза также черные.
Другой внешний вид: Однорогий козлик
Состояние: вредное
Хроника: тык
Эпизоды настоящего времени:
1. Шелка и маски бросим под ноги
июнь, 2564
2. Короля делает свита
осень, 2565
3. Лоян слезам не верит
осень, 2565
4. Боже, храни эту странную дискотеку
декабрь, 2565
5. Демиурги скупили франшизы и курят матчасть
февраль, 2566
6. Падающие тени
25 марта, 2566
7. Вышел месяц из тумана...
апрель-июнь, 2566
8. Наименьшее зло следует почитать благом
15 апреля, 2566
9. 007: Координаты "Ханрин"
10 июня, 2566
10. Человек человеку волк, а йома йома йома
6 августа, 2566
